Алтарь страха - Страница 14

К оглавлению

Он задумался на минуту, затем пожал плечами.

— Какой-нибудь ваш тайный поклонник, — осмелился предположить он. — Восхищается вами издали.

— Не говорите глупостей, — укоризненно сказала она.

Он вновь пожал плечами и глянул на часы.

— Прошу прощения, вы позволите мне ненадолго отлучиться? Я скоро вернусь.

Она кивнула, и он, поднявшись, небрежной походкой двинулся к выходу, по-прежнему не оглядываясь.

Оказавшись на улице, он зашел в телефонную будку, сунул в щель четвертак и набрал номер.

Механический голос возвестил:

— Агентство Хансена. Вы можете переключиться на ночную линию после четвертого сигнала или оставить сообщение после десятого. Один... два... три... четыре...

— Переключиться! — рявкнул Армстронг.

На экране замигал голубой огонек, а в телефоне загудел зуммер вызова.

Вскоре на экране появилось мрачное лицо Хансена. Агент предстал со шляпой на голове. Он молча, с бесстрастным выражением лица смотрел на Армстронга.

— Уходите или пришли? — поинтересовался Армстронг.

— Ухожу. Но это не важно. Линия всегда отвечает, независимо от того, здесь я или нет. — Он мрачно уставился на собеседника. — Так в чем дело?

— Я нахожусь в «Лонгчампсе», с леди, приятельницей. Вполне возможно, что за ней тащится хвост. -

— И что из этого? Закон следить не запрещает, особенно за дамой.

— А если его привлечь за намерение совершить преступление?

— Чушь! — Глаза Хансена заблестели. — Вы не те книжки читаете. Если у парня нет уголовного прошлого, то к нему ни с какой стороны не подкопаешься. И застукать его можно только тогда, когда он уже перерезал вам глотку.

— Неплохо. — Армстронг почувствовал раздражение, — Чего же ради я тогда потратил четвертак? Тогда хоть колыбельную спойте.

— Вы можете избавиться от него, пересаживаясь с машины на машину.

— В скакалки девочки играют.

— Или, — продолжил Хансен, не обращая внимания на колкость, — можете завлечь его в какое-нибудь укромное местечко и там успокоить, несколько раз хорошенько дав по зубам.

— Я уже думал над этим. Это мне ничего не даст.

— Или, — так же непреклонно, как и раньше, продолжал Хансен, — поступайте так, как обычно делаю я. Выслеживаю ищейку и узнаю, кто его нанял. Люблю докапываться до первопричин.

— Вот это мне по душе! Но поскольку я нахожусь при леди, я не могу следить за ищейкой. Вот тут бы вы и пригодились.

— А вы сможете подождать, пока я подойду? — спросил Хансен.

— Ну конечно. Мы собирались пойти на выставку, но посидим тут и подождем вас.

— Дайте мне пятнадцать минут, — Он сдвинул шляпу на затылок. — Когда вы меня увидите, вы меня не увидели. Понятно?

— Я не знаком с вами со времен Адама, — заверил Армстронг. Положив трубку, он подождал, пока погаснет экран, затем вернулся к Клер.

Отняв от лица платок размером чуть больше почтовой марки, она устремила на него прояснившийся взор.

Тяжело опустившись на стул, он сообщил:

— А за четвертым столиком никого нет.

— Боже милостивый! — воскликнула она, не скрывая удивления. — Вы думали о том человеке? Ну вы ничуть не лучше Боба! — Успокоенная его взглядом, она добавила: — Этот человек вышел сразу же вслед за вами.

Он взмахом руки подозвал официанта. Почему бы просто спокойно не посидеть эти пятнадцать минут? И все же за кем на самом деле бродит это рыжеволосый? За Клер или за ним самим?

Опоздав всего лишь на минуту, заявился Хансен в компании с Мириэм и коренастым громилой, пиджак которого чуть ли не трещал на спине. Троица торжественно проследовала мимо Армстронга, обратив на него внимания не больше, чем на оконное стекло, и расположилась за столиком слева от него.

Болтая с Клер и посматривая на столик все еще отсутствующей ищейки, Армстронг дал время этим троим выпить по рюмочке, затем встал и помог спутнице надеть шубку.

Они добрались до выставки, поболтались пару часов среди впечатляющих стереоскопических работ и полюбовались на передвижной десятифутовый экран, смонтированный на платформе и предназначенный для просмотра на лоне природы. Они дружно пришли к выводу, что в плане красок и стереоэффекта Тут улучшать уже нечего. А стало быть, телевидение практически исчерпало свои возможности.

Затем они отправились в ночную закусочную, а затем Армстронг отвез ее домой. После этого ничего интересного не происходило, и он вернулся в свою квартиру, ни разу больше не встретив ни Хансена с его компанией, ни других теней. Ощущая недовольство неожиданно нормальным развитием событий, он задумался, уж не страдает ли инфантильной привычкой драматизировать банальные жизненные коллизии.

Но воспоминания из глубокого детства никак не желали подтверждать, что он развивался ненормально. Его детское воображение ничем не отличалось от воображения нормального здорового ребенка. Смеялся, когда было смешно, и не волновался без причин. Лишь в более зрелом возрасте развилась привычка к навязчивым идеям и смутным подозрениям. Почему, почему, почему? Он вперил горящий взор в стенку, от которой отскакивало молчаливое эхо: Почему, почему, почему?

Проснувшись на рассвете, он вновь задумался, и эхо снова терзало его мозг. Он беспокойно бродил по квартире до тех пор, пока в половине одиннадцатого не позвонил Хансен.

— Дело оказалось долгим, — объявил Хансен, — но впервые мне пришлось иметь дело с целой толпой.

— Что ты имеешь в виду, говоря о толпе?

— А вот считай. Во-первых, ты и твоя подружка. Затем парень за вами. Побродив за ним с час, я внезапно обнаружил, что и за мной кто-то тащится. Я пустил вместо себя Пита и оторвался от своего хвоста. А тот так же невозмутимо приклеился к Питу. Я пристроился сзади. Итак, впереди шествуете вы, за вами ваш хвост, затем Пит, за ним другой хвост, далее — я. Хорошо, что вы еще не всю ночь бродили, а то сзади к вам пристроилась бы половина Нью-Йорка.