Алтарь страха - Страница 102

102

Брэнсом прыгнул.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Он ударился о склон, густо поросший травой и круто уходящий вниз. Ему удалось приземлиться на ноги, но инерция и крутизна склона привели к тому, что он покатился кубарем вниз, прикрыв голову руками. Мир с грохотом закрутился вокруг. Казалось, что откос тянется не на одну милю и не будет ему ни конца ни краю. Но наконец он приземлился в сухом кювете, бездыханный, грязный, с ноздрями, забитыми пылью.

Некоторое время он пролежал неподвижно, задыхаясь, отфыркиваясь и прислушиваясь к затихающей вибрации железнодорожного полотна вверху. Поезд не замедлял движения, продолжая быстро уходить вперед и уносить с собой назойливого Риардона, с каждой уходящей секундой теряющего возможность действовать. Не раньше чем миль через двадцать хватится он пропавшего Брэнсома и решится что-нибудь предпринять.

А может быть, этот остроглазый агент заметил совершенный прыжок к свободе и сам выскочил следом через окно? Брэнсом медленно стал подниматься на ноги, ожидая толчка боли от какой-нибудь сломанной кости. Но если не считать испорченного костюма, все закончилось благополучно. Даже в кино не получилось бы более успешного побега.

Эта мысль пришла ему в голову тут же и во второй раз, словно желая запечатлеться навсегда: даже в кино не получилось бы более успешного побега. В мозгу что-то щелкнуло, и он, уже начиная выбираться из кювета, вдруг остановился. Кино? Кино?

Странно, что случайная мысль о художественных фильмах так на него подействовала. Когда-то давным-давно он относился к художественным фильмам как-то отстраненно, как к собакам или пончикам, шляпам или гамбургерам, как к любому другому обычному проявлению цивилизации. А теперь — совсем по-другому, хотя и непонятно почему. Теперь он подумал о кино с каким-то странным напряжением. Без страха, но с непонятным ощущением, которое никак не мог определить для себя. Лишь приблизительно он мог бы сказать так: концепция художественных фильмов противоречила какому-то фундаментальному закону, что лично задевало его, Брэнсома.

Возможно, Риардон был прав, предполагая, что у него, Брэнсома, с головой не все в порядке или дело к тому идет. Возможно, с ухудшением мыслительной деятельности безумные мысли посещают его каждый час, а не занимают несколько минут в неделю, как у нормального человека. И вероятно, в конце концов ему предстоит закончить свои дни в мире сплошных иллюзий, отделенным от жизни толстой решеткой, за которой он будет видеть заплаканную Дороти лишь в редкие минуты просветления.

Выбравшись из кювета, он вскарабкался по склону и посмотрел вдоль железной дороги. Поезд скрылся из виду, и никакой нежелательной компании в виде исцарапанного и грязного Риардона пока не предвиделось. Удовлетворившись этим осмотром, он бросйл осторожный взгляд внутрь себя и решил, что как бы там ни было, но все же он не безумец. Если он будет сдерживать свои эмоции, то вполне сможет рассуждать объективно и придет к выводу, что никакой он не сумасшедший, а просто человек, обремененный непосильной ношей тревоги, от которой следует избавиться любым доступным способом.

Двинувшись в обратную сторону вдоль железнодорожного полотна, он вскоре добрел до моста через грунтовую дорогу. Спустившись с насыпи, он пошел по ней сам не зная куда. Он не мог себе позволить тратить время на догадки или на вопросы к случайному прохожему и ожидание от него ответа. Риардон уже наверняка изучает какую-нибудь широкомасштабную карту и вычисляет, куда направляется беглец.

Поэтому он повернул налево и где шагом, где бегом одолел около двух миль по этой избитой колеями дороге. Здесь он выбрался на дорогу получше, вновь повернул налево и спустя десять минут был подобран сельским грузовичком, нагруженным овощами. Не проявляя никакого интереса ни к самому пассажиру, ни к цели его путешествия, молчаливый водитель провез его двадцать миль и, коротко кивнув на прощанье, высадил в городе.

Брэнсом счел глупостью задерживаться в этом месте, расположенном совсем близко от пункта, с которого он начал свой бег. Он сел на ближайший отходящий автобус, возблагодарив Бога за то, что хоть портфель и остался в поезде, но бумажник с деньгами лежал в его кармане.

Автобус одолел шестьдесят миль и оказался в довольно большом городе. Сознавая, что вид у него весьма неряшливый, Брэнсом провел тут достаточно времени, чтобы принять ванну, побриться и сменить костюм. Изменение внешности придало ему уверенности. А последовавшая за этим обильная трапеза добавила и энергии. Из ресторана он вернулся на автобусную станцию, по пути пройдя мимо двух полицейских. Копы в небрежных позах стояли на углах улицы и не обратили на него особого внимания. Сигнал тревоги явно не добрался еще до этого отдаленного места, но мог поступить с минуты на минуту.

Автобус-экспресс отправлялся в некий город на Востоке, расположенный на расстоянии в семьдесят пять миль от того места, где он сейчас находился. Брэнсом сел в него и превратился в неразличимую единицу из толпы. Анонимность лучше всего достигается в большом человеческом стаде.

От этого города было рукой подать до дома. Дом! Он не мог больше сдерживаться. Он обязан был услышать тот голос, с которым связывался в его сознании образ дома. Насколько он понимал ситуацию, домашний телефон должен был прослушиваться, а стало быть, его звонок сразу засекут. И подслушивающие хотя бы приблизительно смогут вычислить место его нахождения.

Но он готов был пойти и на такой риск, лишь бы хоть немного поднять свой дух. Кроме того, такой большой город в отличие от маленьких Ханбери или Бэльстоуна так просто не обложишь. Если не терять бдительности, то тут можно прожить и целый месяц, даже если все копы города будут его искать.

102